На тысячу ладов тянул
Басня Крылова Осёл и соловей
Осёл оценивает Соловьиную песню в басне Крылова. Забавная, красивая и очень тонкая история.
Басня Осёл и соловей читать
Осёл увидел Соловья
И говорит ему: «Послушай-ка, дружище!
Ты, сказывают, петь великий мастерище.
Хотел бы очень я
Сам посудить, твое услышав пенье,
Велико ль подлинно твое уменье?»
Тут Соловей являть свое искусство стал:
Защелкал, засвистал
На тысячу ладов, тянул, переливался;
То нежно он ослабевал
И томной вдалеке свирелью отдавался,
То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался.
Внимало все тогда
Любимцу и певцу Авроры:
Затихли ветерки, замолкли птичек хоры,
И прилегли стада.
Чуть-чуть дыша, пастух им любовался
И только иногда,
Внимая Соловью, пастушке улыбался.
Скончал певец. Осёл, уставясь в землю лбом:
«Изрядно, — говорит, — сказать неложно,
Тебя без скуки слушать можно;
А жаль, что незнаком
Ты с нашим петухом;
Еще б ты боле навострился,
Когда бы у него немножко поучился».
Услыша суд такой, мой бедный Соловей
Вспорхнул и — полетел за тридевять полей.
Избави, бог, и нас от этаких судей.
Мораль басни Осёл и соловей
Басня Осёл и соловей - анализ
В басне Крылова Осел и Соловей каждый из героев выступает символом качеств, которые стоят того, чтобы о них задуматься. Итак, Соловей. Птица прекрасным пением олицетворяет человека - мастера своего дела, с даром от самой Природы. К пению птицы прислушивается каждый, кто его услышит и каждый высоко оценит талант Соловья, чем тот по праву гордится. Крылов использует такие выразительные интонации и слова в адрес Соловушки, которые кажется не превзошел никто из русских писателей. Очаровательные, подробные описания окружающей обстановки, реакции людей и животных на песню птицы, доказывают к тому же, что Крылов – не просто баснописец, он – великий поэт. Соловей описан так, что не найдется больше ничего того, что стоило бы добавить.
Осёл же, напротив, совершенно не разбирается в пении, но оценивать Соловья считает возможным. За неимением слуха и понимания прекрасного, посчитал, что даже петух спел бы лучше. Крылов здесь передает абсурдность сложившейся ситуации и моралью в последней строчке басни подводит итог: браться судить о том, о чем даже не имеешь представления – глупо. Осел, сравнивая Соловья с Петухом, сопоставляет две совершенные противоположности, показывая нам отсутствие какого-либо вкуса.
На тысячу ладов тянул
Честь, слава и гордость вашей литературы, он имеет право сказать:
«Я знаю Русь, и Русь меня знает», хотя никогда не говорил и не говорит этого.
У каждого народа есть славные имена — гордость нации. Это имена патриотов-героев, ученых, мыслителей, писателей, художников, трудами и деяниями своими умноживших славу родного народа. К таким именам принадлежит имя великого баснописца Крылова.
Он умер сто лет назад. Но творения его не стареют, всеуничтожающее время обегает их. Они бессмертны, как бессмертно имя их творца.
Среди русских писателей нет никого, чья жизнь была бы большей загадкой, чем жизнь Крылова.
Он был непонятным человеком для многих современников. Поэт Батюшков восклицал: «Этот человек — загадка, и великая!» Булгарин говорил, что баснописец «умел прикрывать свою душу от неуместного любопытства». Писатель Погодин выражался еще резче: «Крылов. никому не говорит правды». Пушкин писал: «Мы не знаем, что такое Крылов. »
«Прочел; ни поправлять, ни выправлять ни времени, ни охоты нет».
Известный литератор Плетнев, лично знавший Крылова, писал о Крылове: «Он был русский человек, а русские ничему в себе не удивляются, ничего не признают в собственных делах за чрезвычайное и любопытное. »
Слава о замечательном русском баснописце еще при жизни его перешагнула границы России. О Крылове знала Франция, Англия, Германия, Италия, народы Скандинавского, Балканского и Пиренейского полуостровов. Его басни переводили в Америке, в Африке, в Азии. И за рубежом автор был личностью легендарной.
Когда из Парижа прибыли в Петербург корректурные листы «Биографического словаря достопамятных людей», для того чтобы Крылов внес свои исправления в статью о нем, он даже не поинтересовался узнать, какими небылицами сопроводили его биографию французские издатели. «Пускай пишут обо мне, что хотят», сказал он.
Загадкой оставался Крылов и для последующих поколений. «Письма Крылова могли бы служить драгоценным материалом для биографии и характеристики личности этого загадочного писателя», замечает редактор полного собрания его сочинений Б. Каллаш. Но и писем Крылова сохранилось очень мало. Не потому только, что время уничтожило их, а потому, что он сам крайне ограничивал свою переписку, будто опасаясь сказать лишнее слово. Было и впрямь похоже на то, что он скрывал себя от «неуместного любопытства».
До Великой Октябрьской революции существовало несколько жизнеописаний Крылова. В них изображали его так, будто он родился стариком, будто у него не было ни молодости, ни отрочества. Для детей была штампованная биография «дедушки Крылова» — толстого, старого увальня-лежебоки, добродушного, простосердечного и мудрого. Для взрослых ее несколько переиначивали: Крылов в ней — образец - истинно русского человека, талантливый самородок, широкая натура, верноподданный острослов, любимец царей и народа, философ и мудрец, якобы невероятно ленивый. Биографии обычно снабжались тучей неправдоподобных анекдотов из жизни баснописца.
Жизнеописания эти в малой степени соответствуют истине. Они легендарны. Эти легенды, однако, поддерживало царское правительство. Их не опровергал и сам Крылов — значит, они почему-то были нужны и ему. Так вымысел, сказка стали историей долгой и трудной жизни человека.
Крылов прожил большую, мудрую жизнь.
Он родился в начале пышного царствования Екатерины II. Он жил при Павле I. Он был свидетелем двадцатипятилетнего владычества Александра I. Он встретил свою одинокую старость, когда императором России стал Николай I.
Незадолго до рождения Крылова умер на положении полуопального гениальный сын русского народа Ломоносов. В посмертной записке его прочли горькие слова: «За то терплю,. что стараюсь защищать труд Петра Великого, чтобы выучились россияне, чтобы показать свое достоинство. Я не тужу о смерти: пожил, потерпел, и знаю, что обо мне дети отечества пожалеют»[1].
Когда Крылову исполнилось двадцать три года, умер в опале автор «Недоросля» — Фонвизин[2].
Десять лет спустя, со словами: «Уйду я лучше от вас, звери. », мучительной смертью погиб Радищев — первый гражданин мира, как его назвали потомки[3].
Минуло еще четырнадцать лет — скончался Державин, один из основоположников русской поэзии[4], поэт-сановник, то возвышавшийся, то вновь впадавший в немилость.
Через десять лет после смерти Державина были повешены революционер-поэт Рылеев и четыре его товарища — декабристы Пестель, Бестужев-Рюмин, Каховский и Муравьев-Апостол[5]. За два месяца до их казни скончался первый русский историк — Карамзин.
На глазах Крылова уходили в вечность знаменитые люди России.
Через три года после казни друзей-декабристов опальный Пушкин встретил в горах Кавказа повозку с прахом вольнодумца Грибоедова, автора знаменитой комедии «Горе от ума». Он умер страшной смертью на чужбине, в Персии[6].
Восемь лет спустя на Черной речке, под Петербургом, был убит великий поэт России Пушкин[7]. И вскоре столицу облетели гневные слова безвестного гвардейского офицера, клеймящего убийц:
Четырьмя годами позже наемная пуля сразила автора этих строк, знаменитого русского поэта и гениального прозаика Лермонтова[8]. Он погиб на взлете своей славы.
Крылов пережил многое и многих.
Уже для Пушкина он был историей. Когда поэт обратился к прошлому России, то рядом с именем Пугачева им был упомянут и «четырехлетний ребенок, впоследствии славный Крылов».
При жизни Крылова поднималась и расцвела слава Виссариона Белинского, Николая Гоголя, Александра Герцена. При нем зазвучали чудесные мелодии Глинки, певучие и гневные стихи Шевченко. Его современниками были Некрасов и Чернышевский, Менделеев и Тургенев, Салтыков-Щедрин, Достоевский и Лев Толстой. Менялись поколения, приходили н уходили императоры, вспыхивали и угасали таланты, войны, пожары. Мудрым взором следил за ними Крылов.
Казалось, он еще при жизни обрел вечность. Его имя накрепко связалось с именем бессмертного русского народа. Он сам стал как бы собственным памятником — живым, монументальным, незыблемым, который не могли поколебать никакие бури. И он был одинок, как памятник в центре огромной площади, вокруг которого шумела и клокотала жизнь.
Семьдесят пять лет прожил Крылов. В сущности, это не такая уж редкость. Но для русского передового писателя той эпохи этот срок был легендарным. Так не могло быть! Так не было и с Крыловым. Потому что он прожил не одну, а как бы две жизни. Внешне они резко отличались одна от другой, а внутренне были тесно связаны меж собою, и вторая жизнь являлась прямым продолжением первой.
В этом и заключается тайна писателя, его загадка. Этим и объясняются все легенды и сказки о нем.
Пушкин был очень точен, когда писал Бестужеву из Петербурга: «Мы не знаем, что такое Крылов».
Кто такой Крылов — можно было узнать из его скромного и бедного событиями послужного списка. Но что такое Крылов, что он представлял собою — ответить на этот вопрос не так просто. Его первую жизнь — его бунтующую молодость — постарались забыть. Он сам всячески помогал этому, молчаливо соглашаясь на любые легенды. Легенды для Крылова были удобнее истины. Они защищали его от печальной и страшной судьбы его великих современников.
Что на тысячи ладов тянул, переливался»
Сказово-песенные присказки, цитирование поэзии, - всё это признаки сатирического фельетона. В статье обнаруживается и критика крестьянской реформы. При этом она выражена достаточно сложно и витиевато.
Рудиментарные представления о публицистике как личностной гражданской позиции хоть и составляли основу уездной журналистики этого периода, однако, пример собственно новгородских корреспондентов настраивал авторов на деловую стилистику. Своеобразное понимание свободы слова доходило от абстрактных призывов к могущим помочь в исправлении зол до адресного указания власть имущим. По понятным причинам оставшийся неизвестным корреспондент заявлял: «Есть у нас множество различных обществ, для уничтожения и предупреждения различных зол; отчего бы не составиться товариществу для предупреждения такого зла, как бессмысленное уничтожение лесов, и следующих за тем бедствий небогатого люда.
А не ближе ли всего позаботиться об этом земской управе?»
Может, именно по этой причине 1870-е годы были отмечены постепенным снижением критики общественно-экономических ситуаций в уездах. С одной стороны, поддержанная Селигерским кампания против губернских зол, активизировала журналистский потенциал на местах, что было чрезвычайно выгодно для местного органа официальной печати, имевшего возможность стать полноценной газетой хотя бы в неофициальной части. Но при этом создавалось ощущение массового неблагополучия региона, на поверхности оказывались не только проблемы, связанные с нравственным, духовным, бытовым, экономическим и т. п. положением крестьян, но и злоупотребления помещиков и промышленников, делавших большие вклады в благотворительность и составлявших финансовую опору губернии.
За последующие 15 лет Михаил Селигерский на посту редактора «Новгородских губернских ведомостей» не отступал от своих намерений привести издание в соответствие с изначальными принципами и способствовать формированию благоприятного образа губернии.
На первый план выходят вопросы народного образования. Кажется, что это единственно глубокая и неотложная проблема, которую не могут решить земские собрания, и она требует публицистического освещения в местной прессе. С-в из Старой Руссы решает эту проблему в виде очерков-диалогов, публикуя, например, «Толки о грамотности в одном селе Старорусского уезда», в которых мужики решают, стоит ли открывать народное училище и отдавать учиться детей. «Училище в том селе так тогда и не было открыто» 1 , - резюмирует автор. [177] [178]
А вот в селе Медведь дела шли не в пример лучше. Там «после двухлетнего существования земской школы открылось двуклассное училище». В уже знакомым идейно-композиционном элементе корреспондент отдает «полную благодарность местному купечеству. Не прими оно этого дела близко к сердцу училище никогда не осуществилось бы». И, в отличие от своего старорусского собрата по перу, корреспондент из Медведя не упражняется в литературных приемах и жанрах, а прямо высказывается о проблеме: «Крестьяне, за все берущиеся не вдруг и смотрящие на все, устроивающееся для них, подозрительно, когда увидят пользу училища, то, в полной уверенности вознаградят вдруг свою холодность к школе и ухватятся за нее обеими руками. А время это, надо полагать близко! Дай Бог, чтобы оно настало скорее!» 1 Правда, результат этих печатных высказываний более чем неопределенен, ведь даже среди образованных крестьян трудно предположить подписчиков «Новгородских губернских ведомостей».
Пореформенная эпоха вскрыла ряд противоречий, мешающих предполагаемому экономическому благосостоянию крестьянского сословия. Да и распространение издания по уездам губернии было весьма ограниченным. Свидетельство этому можно обнаружить несколько позднее. В 1895 году в редакцию поступило письмо, в котором сообщалось, «что волостные правления, которые обязательно состоят подписчиками, не стараются распространять газету и делают ее положительно недоступною. В деревне много крестьян не только грамотных, но и развитых, и чтение «Ведомостей» принесло-бы им громадную пользу. В одном, например, правлении писарь прочитывает и запирает газету в шкаф, памятуя, вероятно, что надо хранить казенное имущество, в другом - невежественный писарь прямо отдает ее на папироски. На это следловало-бы обратить внимание и заметить волостным
правлениям, чтобы они делали «Ведомости» доступными грамотному населению волости» [179] .
Тогда восклицания о недоверчивости крестьян к устроению учебных заведений представляются не более чем риторическими фигурами и обнаруживают в определенной степени несостоятельность издания и формальность разработки поднимаемых вопросов. Корреспонденты, сообщавшие свои сожаления в виде писем в редакцию, сами принадлежат к той части интеллигенции, которая в духе примитивно понятого народничества пыталась с отеческим благодушием навязать чуждые крестьянству духовные и образовательные идеалы при недостаточном бытовом устройстве этого сословия.
дифирамб власти. Стоит отметить, что такая неприкрытая лесть начальству - не самый частый образец корреспонденции. Можно предположить, что Дамаскин пишет по заказу редакции «Новгородских губернских ведомостей» в связи с каким-нибудь конкретным распоряжением.
Несколькими годами раньше, в 1873 году, в схожих интонациях тот же автор высказывался об образовании крестьян в Устюжнском уезде. «Не ужели нам везде и всегда нужны указки и приказания; или мы уже так привыкли искать приемов на дальнем западе, что без них не смеем сделать и шагу. Не все брать в пример Францию и Германию, есть на свете и в других государствах много хорошего, что можно перенять и нам, если уж мы не можем обойтись без перениманья» [181] , - пишет он в отношении организации передвижных школ. В любой другой обстановке такая грубая смелость, проявленная одним из авторов «Новгородских губернских ведомостей», была бы подозрительной. Но по сути, это представляется сознательным шагом губернского начальства. Публикации принадлежат голосу все того же «народа», в котором проснулась общественная сознательность. Возникает иллюзия обратной связи. Обладающий даром печатного слова гражданин через официальное издание обращается к правительству за помощью и обращает внимание на местные недостатки.
Пример совершенно иного мышления можно обнаружить в № 26 за 1869 год. Автор ее скрылся за инициалами А. Г. скорее всего потому, что его могли бы опознать, так как географические границы места событий ясно определены - Боровичский уезд, Рядовская волость.
Как уже было отмечено, «Новгородские губернские ведомости» откликнулись на крестьянскую реформу лишь официальным отчетом о прочтении манифеста. Но ее последствия проявились спустя восемь лет в достаточно удручающем высказывании: «При таком оскудении материальных средств к жизни крестьяне должны платить различные подати, обязаны давать деньги на содержание сельских правлений и служащих при них писцов, сельских голов и на содержание училища. Кроме того, при круговой поруке, платить подати за соседей» 1 . Таким образом, условия, в которые были поставлены крестьяне реформами Александра II, рассматриваются как зло. Тщательно выстраиваемая картина сельскохозяйственных преобразований, направленных на улучшение и приумножение урожая, оптимизация административного управления и повышение грамотности среди населения, оказывается разрушенной. Автор статьи на примере одной волости ясно хотел показать неблагополучие «простого народа», вызванное несовершенством новых законов. Однако прямой критике правительство он не подвергает.
Сложно ответить на вопрос, как подобный текст мог попасть на страницы казенного издания. В виду отсутствия полемичности, обличающего пафоса и мягкость интонаций автора, статья действительно могла быть воспринята редактором как этнографический очерк. В ней нет ключевых слов «закон», «правительство», «начальство», и пр. К тому же, он мог вполне затеряться среди озорных, но безобидных фельетонов и призывов других уездных корреспондентов, присылаемых в редакцию. Этот пример показывает, что уровень журналистского исследования общественной действительности был в Новгородской губернии разнообразен и отражал порой высокую степень сознательности. Остается сожалеть только о том, что публикации «Новгородских губернских ведомостей» этого периода не оставили свидетельств того, какой отклик они получали у читателей.
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Пародии, Эпиграммы
В 30-е годы Архангельский являлся одним из признанных литературных метров; в зеркале его сатиры отразились все наиболее значительные явления литературы тех лет. Не успевали современники освоиться с новым стилем, приемом, манерой, которыми изобиловала литература 20-х и 30-х годов, как пародист моментально подбч-рал к ним ключ. Это порождало представление о литературном всеведении Архангельского, которое было настолько прочным, что возбуждало у почитателей его таланта законный вопрос: почему он не пишет всерьез?
Отчасти этот вопрос возникал потому, что, по сложившейся традиции, для всех, выступавших в амплуа пародиста до Архангельского, это был побочный жанр, совмещавшийся с писанием 'всерьез', 'своим голосом': у Д. Минаева-стихов, у А. Измайлова и В. Буренина -- критических статей. На этом фоне Архангельский казался исключением.
'Мы утратили в лице Александра Архангельского. писателя,-- говорил в некрологе о нем Андрей Платонов, -- одаренного редким талантом сатирика,-настолько умного и литературно тактичного, что он ни разу не осмелился испытать свои силы на создании хотя бы одного оригинального произведения, того самого, которое не поддается разрушению пародией; к сожалению, это личное качество Архангельского (слишком острое чувство литературного такта), при всей его прелести, безвозвратно скрыло от нас многие возможности умершего сатирика; вероятно, мы узнали лишь десятую часть действительных способностей Архангельского, но теперь это уже невозвратимо'.
В самом деле, могло показаться, что только недоразумение мешает Архангельскому писать всерьез. Подобные иллюзии жили и в самом пародисте: не раз в интервью он упоминал то о работе над сатирической повестью, то о замысле сатирической комедии. Да и пародии Архангельского мало похожи на все то, что создавалось в этом жанре до него: каждая из них является как бы универсальным 'путеводителем по писателю', со всеми его 'секретами мастерства' и 'творческими лабораториями' вместе.
Сожаления о погибшем в Архангельском большом писателе возникали не только из ощущения его литературного всеведения. Современникам казалось, что в пародиста он вырос буквально на глазах, начав с мелкотравчатой юмористики, пройдя через более солидную сатирическую деятельность на страницах 'Лаптя' и 'Крокодила', где печатались его стихотворные фельетоны и подписи к рисункам, высмеивающие бюрократизм, халтуру, равнодушие к делу, и дойдя до бичевания тех же пороков, проникающих в литературу. При таком взгляде невольно возникала мысль, что только смерть помешала сделать в этом восхождении следующий шаг к серьезной литературе.
Современники и не подозревали, насколько выстраданным был литературный опыт, стоящий за пародиями Архангельского. Напрасно считали они пародиста человеком 'своей' эпохи, почва, на которой он сформировался, была другой. И найти ее помогает сборник 'Черные облака', открывающий его библиографию. На первый взгляд между стихами из этой книги и сатирой Архангельского вообще нет соединительных мостов. Но биография пародиста позволяет найти их.
Сведения о жизни Архангельского скудны и разнородны: зарифмованной автобиографией, небольшим количеством писем и личных документов исчерпывается актив исследователя. Родился он в 1889 году в городе Ейске, а о своей семье писал:
Итак -- о детстве. Я родился в Ейске
На Северном Кавказе. Мать моя
Была по специальности швея.
Отец был спец по части брадобрейской.
Из стихотворных воспоминаний Архангельского можно составить довольно связное представление о раннем периоде его жизни. 'Мальчишкой пел я в церковном хоре. '-- начинает он автобиографию в стихах, где рассказывает о полуголодном детстве, о том, как, рано потеряв отца, остался единственным кормильцем и поступил на службу в пароходство, которая была прервана арестом за распространение революционных листовок. При обыске на квартире у Архангельского были изъяты экземпляры программы РСДРП.
Творческая биография Архангельского начинается с переезда в 1910 году в Петербург. Это было время, когда литературная жизнь столицы переживала повальное увлечение модернизмом всех оттенков: от агонизирующего символизма до акмеизма и футуризма, дебютировавших на литературной арене. Символизм, закат которого переживали его вожди и метры, одновременно бурно развивался вширь, полностью покорив окололитературную среду.
Особенно сильное влияние оказал символизм на литературный быт эпохи. О том, что модный стереотип жизни 'задел' молодого Архангельского, свидетельствуют многие его письма петербургских лет, в которых мы находим и рассказ о вечере, где в лотерею разыгрывался билет с надписью 'Убей себя', о посещении литературного маскарада и знакомстве с поэтами. Все это он описывал с чисто провинциальным энтузиазмом и без тени иронии. Да и стремительность, с которой Архангельский вживается в стиль петербургского модерна, поразительна, особенно если учитывать жизненный опыт, уже стоявший за его плечами. В его письмах той поры отразился весь нехитрый арсенал, заимствованный из 'новых веяний': модная любовь к 'страшному' в непременном сочетании с любовью к 'красивому', восторженно усвоенные у литературной богемы Петербурга.
К этому периоду относятся и первые из известных нам стихотворных опытов Архангельского.
От них веет подражательностью, о чем едва ли не первым предупреждал начинающего поэта Н. С. Гумилев. Сохранилось письмо Гумилева, рукой Архангельского помеченное 1910 годом, в котором подробно разбирается стихотворение 'Он стал над землей и горами. '. 'Исполняя Вашу просьбу,-писал Н. Гумилев,-- пишу Вам о Ваших стихах. По моему мнению, они несколько ходульны по мысли, неоригинальны по построению, эпитеты в них случайны, выражения и образы неточны. От всех этих недостатков, конечно, легко отделаться, серьезно работая над собой и изучая других поэтов, лучше всего классиков -- но пока Вы не совершили этой работы, выступленье Ваше в печать было бы опасно прежде всего для Вас самих, как для начинающего поэта'.
Как видно из оценки Гумилева, подверстыва-ние себя под готовые формы чужой жизни не прошло бесследно для творческого развития Архангельского: здесь он также пошел по пути освоения 'среднемодернистского' стиля, что заставляло его блуждать между влияниями тех или иных 'учителей'. Жизнь в Петербурге помогает понять, откуда рождались у него такие, например, стихи:
Каждый день -- родник прозрачный,
Остуденный чистый ключ.
Я в одежде новобрачной -
Ты меня тоской не мучь.
Я как ангел в день престольный.
Я пью, молюсь, хвалю.
И шепчу светло и вольно
Слово дивное: люблю.
Уношусь все выше, выше
От сомнений и тревог.
И в душе любовью дышит
Брат и друг желанный -- Бог
В стихах чувствуется влияние как литературной атмосферы, в которой вращался Архангельский, так и
На тысячу ладов тянул
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
ИЗ ЛУИСА ДЕ ГОНГОРЫ
* * *
Нет ни в лесу, ни в небе, ни в воде
такого зверя, рыбы или птицы,
что услыхав мой голос, не стремится
с участьем и сочувствием ко мне;
Нет, не пришлось в полдневной тишине
моей тоске без отклика излиться –
хоть в летний зной живая тварь таится
в пещере, в чаще, в водной глубине, –
но все же, скорбные заслыша стоны,
оставя тень, и ветвь, и глубь ручья,
собрались бессловесные созданья;
так собирал их на брегах Стримона
певец великий; верно скорбь моя
влечет, как музыки очарованье.
Где кость слоновая, где белоснежный
паросский мрамор, где сапфир лучистый,
эбен столь черный и хрусталь столь чистый,
сребро и злато филиграни нежной,
где столь тончайший бисер, где прибрежный
янтарь прозрачный и рубин искристый
и где тот мастер, тот художник истый,
что в высший час создаст рукой прилежной
из редкостных сокровищ изваянье, –
иль все же будет плод его старанья
не похвалой – невольным оскорбленьем
для солнца красоты в лучах гордыни,
и статуя померкнет пред явленьем
Кларинды, сладостной моей врагини?
Вы, сестры отрока, что презрел страх,
в долине По укрывшие на кручах
колонны стройных ног – в стволах могучих
и косы золотистые – в листах,
вы зрели хлопья пепла, братний прах
среди обломков и пламен летучих,
и знак его вины на дымных тучах,
огнем запечатленный в небесах, –
меня обрушит в пустоту надменно,
и над обломками моей мечты
сомкнется безнадежность, словно пена.
Рои печальных вздохов, ливни слез,
исторгнутые сердцем и глазами,
качают ветви, льются меж стволами
алкидовых дерев и влажных лоз;
но ветер, заклиная силы гроз,
туманы вздохов гонит с облаками,
деревья слезы жадно пьют корнями –
и вздохи тают, и мелеет плес.
И на моих ланитах слез потоки –
несчитанную глаз усталых дань –
благого мрака отирает длань;
поскольку ангел, по-людски жестокий,
не верит мне, – где сил для слез возьму?
Напрасны вздохи, слезы ни к чему.
Как трепетно, на тысячу ладов
рыдает надо мною Филомела –
как будто в горлышке у ней запело
сто тысяч безутешных соловьев;
я верю, что она из-за лесов,
алкая правосудья, прилетела
изобличить Терея злое дело
печальной пеней в зелени листов;
зачем ты плачем тишину тревожишь –
ты криком иль пером свой иск изложишь,
на то тебе дан клюв и два крыла;
пусть плачет тот, кто пред лицом Медузы
окаменел, – его страшнее узы:
ни разгласить, ни уничтожить зла.
На тысячу ладов тянул
Войти через uID
Можно почти поручиться, что вы слыхали слово «макинтош». Правда, теперь оно вышло из моды, но все-таки большинство помнит: «макинтош» — это непромокаемый плащ. Гораздо меньшее число людей осведомлено, почему плащу дано такое странное имя и откуда оно взялось.
Пожалуй, вы сочтете за насмешку, если я скажу вам, что перед вами не имя, а скорее отчество. Отчество части одежды? Что за странность? Тем не менее это так.
Это верно, но при чем же тут «отчество»? А вот при чем.
На соседних страницах энциклопедии вы найдете великое множество фамилий, начинающихся, как и фамилия изобретателя плаща, со слога или приставки — «Мак»: Мак-Гахан, Мак-Доуэлл, Мак-Доннэл, Мак-Каллум, Мак-Карти, Мак-Кинлей, Мак-Клеллан, Мак-Клинток, Мак-Клюр, Мак-Коннел, Мак-Кормик, Мак-Кой, Мак-Куллох, Мак-Леннан, и так далее, без конца; история Шотландии полна всевозможными «Мак»-ами. В большинстве своем фамилии эти кажутся нам совершенно непонятными; но вот одна из них—Мак-Дональд — явно заключает в себе мужское имя «Дональд». Можно сказать, что и большинство остальных построено так же: тому или другому имени, обычно старошотландскому, предшествует своеобразная частица «Мак». Что она означает? Не что иное, как «сын»:
Мак-Дональд — сын Дональда, и Мак-Интош — сын Интоша. Иначе говоря, мы видим перед собою типичные наши «вичи», только, так сказать, перемещенные: наш «-вич» следует за именем отца, а шотландский «Мак» ему предшествует. Кроме того, наше отчество добавляется к имени, а шотландское, как мы видим теперь, заменяет собою фамилию.
Впрочем, ведь это бывает и у нас: мы часто говорим, особенно про известных людей, про музыкантов, художников, писателей: Александр Иванов, Аполлон Григорьев, Сергей Прокофьев… Встречаются и такие сочетания: Феофан Прокопович, Дмитрий Григорович. Стоит переставить: Вичпрокоп, Вичгригор, и главная разница между шотландским и русским отчествами сотрется (Забавно, что Н. В. Гоголь, резонно не учитывая значения этого шотландского «Мак», ввел в свои «Мертвые души» гротескный образ человека с «двумя отчествами», некоего Макдональда Карловича (гл. IX). «Показался какой-то Сысой Пафнутьевич и Макдональд Карлович, о которых и не слышно было никогда», — пишет он, рассказывая о шуме, который вызвало в «энской губернии» разоблачение Чичикова. Но ведь «Макдональд» — это «Дональдович», так что этот, по выражению Гоголя, «тюрюк и байбак» был, так сказать, «Дональдовичем Карловичем».).
Шотландия лежит на севере Англии; к юго-западу от Англии расположена Ирландия, «Зеленый Эрин», населенная народом, близкородственным шотландцам. Языки тех и других сходны. Но в Ирландии место северного «Мак» занимает своя патронимическая (Слово «патроним» означает «имя отца, отчество».) приставка «О».
Тамошнему Мак-Коннелу соответствует здешний О'Коннел. О'Коннел, О'Брайен, О'Лири, О'Доннавэн — вот характерные ирландские фамилии, и каждая из них в свою очередь является фамилией—отчеством: О'Коннел — это «Коннелов», то есть опять-таки «сын Коннела».
Труднее всего указать на что-нибудь подобное у народов, пользующихся романскими языками, возникшими из латинского языка. Но и тут можно обнаружить какие-то остатки древней патронимии,—наименования по отцу. Во Франции попадаются фамилии, в которых. перед личным именем стоит частица «дю»: Дюклерк, Дюбеф, Дюруа. Эти фамилии следует понимать как «сын Писаря» (Писарев), «сын Быка» (Быков), «сын Короля» (Королев). У итальянцев такую же роль играет притяжательное словечко «дель». Называя, например, художника Андреа дель Сарто, мы хоть и не произносим слова «отец» или «сын», но обиняком указываем на возможную родственную связь: «дель Сарто» значит «сын портного».
Совершенно понятно, что иностранец, слыша и произнося подобные фамилии, чаще всего даже не подозревает, что он имеет тут дело с «потаенными отчествами». Только языковед расскажет вам, что испанские фамилии, оканчивающиеся на «-с», вроде «Родригес» или «Диас», весьма возможно, произошли от древнего вестготского родительного падежа, когда-то связанного с именами: «Родриге-с» значит «Родригин», сын Родриго. С «Диасом» дело обстоит сложнее: фамилия эта обозначает: «сын Диэго»; имя «Диэго» произошло от «Диаго», а само «Диаго» родилось из сокращенного и сжавшегося «Сант-Яго», означающего «святой Яков». Диас значит Яковлев.
Приехав в нынешнюю Грецию, вы, пожалуй, уже не встретите там Атридов и Пелеидов. Зато вас окружат бесчисленные Басилиопулосы и Георгиади; эти фамилии ничем не отличаются от наших «Васильевых», «Юрьевых», «Егоровых»; по существу, они означают каждая «сын такого-то».
Дальше к Востоку все становится более явным. У турок постоянно встречаются полуимена, полуфамилии, в которых за самым настоящим именем отца следует соединенное с ним слово «оглу» (у татар «оглы»): «Ахмат-оглу», «Айваз-оглу»; это словечко—особая форма принадлежности от слова «огул», означающего «парень», «сын». Наименование «Керим Ахмат-оглу» можно перевести на русский язык так: «Керим, сын Ахмета». Сами греки позаимствовали у соседей — турок — это словцо: у них встречаются граждане, носящие фамилии Папаник-огло, Костандж-огло. У иранцев тюркское «оглу» уступает место слову «заде», имеющему тот же смысл и значение. Недаром, поселяясь в России, многочисленные Айваз-оглу и Гассан-заде легко превращались в Айвазовых и Гасановых. И неудивительно, — ведь это было одно и то же.
Когда грузин хочет отметить, что такой-то является сыном своего отца, он прибегает к частице «-швили»: «Зеделашвили»—«сын Зеделая», «Каландаришвили»— сын Каландара. В таких же случаях армянин пользуется частицей «-ян», «-яни». «Мкртичян» значит «сын Мкртича» — «Никиты», иначе говоря, Никитич или Никитин. «Иоаннисиан» — то же, что Иоаннович или Иванов. Очень любопытно, заинтересовавшись фамилиями этих народов Советского Союза, наблюдать на них два прямо противоположных явления. Бывает так, что армянские или грузинские (а также осетинские, азербайджанские и другие) фамилии-отчества превращаются в русские на «-ов», «-ев»:
Сараджоглу становится Сараджевым, Ованесьян начинает звать себя Ованесовым и даже Аванесовым. Но сплошь и рядом происходит и обратный процесс: русские слова втягиваются в армянские или тюркские фамилии и начинают жить уже в сопровождении совсем нерусских суффиксов. Так возникли, несомненно, такие фамилии-гибриды, как Лисициани, Медникян и т. п.
Само собой разумеется, это может происходить по одной-единственной причине: языки у разных народов разные, а способ мышления один. Отчество везде остается отчеством, хотя понятие «сын своего отца» выражается в разных частях мира самыми различными и непохожими друг на друга словами.
Однако, как они ни отличаются одно от другого, выражают-то они одно и то же. Именно поэтому их так легко бывает и заменить одно другим.
Осёл и Соловей (Крылов И.А.)
Басня «Осёл и Соловей» [ 1 ] (1811 г.) русского баснописца Крылова Ивана Андреевича (1769 – 1844).
Осёл увидел Соловья
И говорит ему: «Послушай-ка, дружище!
Ты, сказывают, петь великий мастерище.
Хотел бы очень я
Сам посудить, твое услышав пенье,
Велико ль подлинно твое уменье?»
Тут Соловей являть свое искусство стал:
На тысячу ладов, тянул, переливался;
То нежно он ослабевал
И томной вдалеке свирелью отдавался,
То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался.
Внимало все тогда
Любимцу и певцу Авроры:
Затихли ветерки, замолкли птичек хоры,
И прилегли стада.
Чуть-чуть дыша, пастух им любовался
И только иногда,
Внимая Соловью, пастушке улыбался.
Скончал певец. Осёл, уставясь в землю лбом:
«Изрядно, — говорит, — сказать неложно,
Тебя без скуки слушать можно;
А жаль, что незнаком
Ты с нашим петухом;
Еще б ты боле навострился,
Когда бы у него немножко поучился».
Услыша суд такой, мой бедный Соловей
Вспорхнул и — полетел за тридевять полей.
Избави, бог, и нас от этаких судей.
Крылатые фразы из басни:
Примечания
↑ 1) Крылов прочитал эту басню на первом открытом заседании Беседы 14 марта 1811 г. О поводе к ее сочинению рассказывает В. Кеневич, слышавший это от ряда современников Крылова: «Какой-то вельможа (по словам одних, гр. Разумовский, других — кн. А. Н. Голицын ). пригласил его к себе и просил прочитать две-три басенки. Крылов артистически прочитал несколько басен. Вельможа выслушал их благосклонно и глубокомысленно сказал: «Это хорошо; но почему вы не переводите так, как Ив. Ив. Дмитриев?» — «Не умею»,— скромно отвечал поэт. Возвратясь домой, задетый за живое, баснописец вылил свою желчь в басне «Осел и Соловей» (В. Кеневич, «Примечания», стр. 84 )
Впервые напечатана: в «Чтении в Беседе любителей русского» слова», 1811 г., кн. I, стр. 51—53; написана не позднее февраля 1811 г., так как представлена была на заседание Беседы 28 февраля 1811 г.
Источник: И.А. Крылов. Полное собрание сочинений. М.: Гос. изд-во худож. лит., 1945—1946 (Том 3).
Из тысячи дорог
Из тысячи дорог,
. что режут мир на части,
Я выберу одну,
. ведущую к любви.
Сквозь зной и холода,
. сквозь ливни и ненастья
Приду к тебе по ней.
. Ты только позови.
Средь тысячи сердец,
. что бьются во Вселенной,
Я сердца твоего
. услышу ровный стук,
Что зазвучит во мне
. мелодией нетленной,
Касаньем нежных душ,
. объятьем милых рук.
Из сотен тысяч глаз
. по взгляду прочитаю:
Скучаю и люблю,
. мне плохо без тебя.
Безмолвный крик души
. вдруг в воздухе растает:
Я столько лет ждала,
. надеясь и любя.
Во снах ты приходил
. и эхом отзывался
Твой голос в Небесах
. на мириадах звезд.
Но с утренней зарей
. он снова растворялся,
В душе оставив боль
. невыплаканных слез.
Но милосерден Бог.
. в Его незримой власти
Соединить сердца,
. замедлив время бег.
Из тысячи дорог,
. что режут мир на части,
Он показал одну,
. ведущую к тебе.
Если сказать понравилось - это ничего не сказать. Ирочка, восхитительно, волшебно. Хочется поскорей сорваться и бежать по той дороге. И плакать от счастья и бежать! С признанием, с теплом, с любовью,
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. 18+
Быстрое и лёгкое освоение всех 7-и ладов на гитаре
Обычно лады изучают в следующем стандартном порядке - Ионийский, Дорийский, Фригийский, Лидийский, Миксолидийский, Эолийский, Локрийский.
На гитаре же есть прямой смысл изучать в другом порядке - Лидийский, Ионийский (Мажор), Миксолидийский, Дорийский, Эолийский (Минор), Фригийский и Локрийский.
Вначале учим аппликатуру Лидийского лада с повышенной 4-й ступенью (базовый бокс), где красный - тоника данного лада; черный - ноты, повторяющиеся в данном и в предыдущем ладах, синий - добавленная к предыдущему ладу нота для образования данного лада -
Понижаем 4-ю ступень Лидийского - и получаем Ионийский лад (или Натуральный Мажор) -
Понижаем 7-ю ступень Ионийского лада, получая Миксолидийский лад -
Закончили с ладами мажорного наклонения.
Переходим к минорному.
Понижая 3-ю ступень Миксолидийского, получаем Дорийский лад -
После понижения 6-й ступени Дорийского, выходит Эолийский лад (или Натуральный Минор) -
Понижая 2-ю ступень Эолийского, получаем Фригийский лад -
И, наконец, после понижения 5-й ступени Фригийского лада, получаем Локрийский лад -
Упражнения на тренировку ладов (после проработки каждого лада от ноты G):
1. Проиграть три мажорных лада (Лидийский, Ионийский, Миксолидийский) от одной тоники. Повторить упражнение во всех двенадцати тональностях.
2. Проиграть четыре лада, основанных на миноре (Дорийский, Эолийский, Фригийский, Локрийский) от одной тоники. Повторить упражнение во всех двенадцати тональностях.
3. Проиграть все семь мажорных ладов в стандартном порядке (см. начало статьи) от одной тоники. Повторить упражнение во всех двенадцати тональностях.
4. Включить минус в мажорной тональности (к примеру, в тональности G) и играть соло, переходя от Лидийского лада к Ионийскому и Миксолидийскому.
5. Так вы услышите, как по-разному они окрашивают мажорный аккорд. Проделать то же самое под минус в тональности Аm. На этот раз чередовать Дорийский, Эолийский, Фригийский и Локрийский лады.
6. Повторить упражнения 4 и 5 во всех двенадцати тональностях. Попробовать поиграть под минус из двух аккордов (например, G-C или Am-Dm) и проработать все семь ладов на их фоне.
7. Придумать свои упражнения. =)
Дубликаты не найдены
Лига музыкантов
1.4K поста 3.9K подписчиков
Правила сообщества
Не стоит постить вещи совсем не по теме, в остальном - ограничений и правил не будет.
прочитал 2 предложения и дальше не осилил! а если человек еще и не знает этих терминов, то какое нах быстрое и легкое?!
играю на гитаре много лет, закончил музшколу по классу фортепьяно, до которого 4 года мучил скрипку (или она меня. споры идут до сих пор)
Нуу. Да, думаю это не для самых нубов (которые совсем не знают терминов) - им ладов не надо, достаточно 3-4 простых аккорда и несколько видов гитарного боя. =)
Задача же поста не теорию с начала разжевать - а очень интересный способ изучения ладов для пикабушников-гитаристов обозначить (впрочем, на клавишах и прочем наверняка он тоже сработает, если переосмыслить). =)
Ноль три пять, ноль три шесть-пять, ноль три пять три ноль.
Да этож диппёрпл.
Во, сразу видно профессионала. А ТС - дилетант-самоучка.
Ну упс, звыняй, командир.
Я как-то почти не завис на Дип Пёрпл и прочих Металликах - даже не подбирал.
Просто быстро на Doom Metal подвис (когда услышал On Thorns I Lay, Orama
Paradise Lost (старый - это важно), Tiamat, Crematory, Therion и прочие страшные слова.
Смоке Он Зе Вотер.
До меня тоже уже дошло. Когда наконец сыграл. =)
Ну, лучше поздно, чем никогда. )))
P.S> Не забываем, что за игру этого вступления (как и "Лестницы в Небо") в нормальных музыкальных магазинах сразу дают канделябром по мордасам. ;)
Хьюстон, у нас проблемы?
Чо знал - рассказал. Если ты не въехал - значит ты ничего не шаришь в гитарах. Эту мантру любой моряк с киндеров знает.
А туда же, миксоблядийский. Тьфу.
Щито поделать, мы люди тёмные - в трюмах шлюзах консерваториях не обучались, токмо малость в музыкалке когда-то давно (и то немного).
Вот, значить, тебе задачка. Понять, что это было. Для получения 1лвл гитараста.
Разрешите приступить к пониманию?
Попробуй, если такой крутой, как пишешь.
А вообще, вся эта дичайшая заумь способна только отпугнуть человека, возжелавшего стать музыкантом. Как на той картинке с девочкой: "Ионийский", "Дорийский". Ну нахер, буду говнарем.
Музыкой надо заниматься только если не можешь ей не заниматься. Если талант есть - играть будешь. А там и теория подтянется до нужного уровня.
Ну. Кагбе наверно да. Мне вот это надо - подумал, что и людям пригодится.
Понятно, что не только лишь всем - многие и говнарями решат остаться (и в этом вобщем-то нет ничего особо плохого - "каждому своё"). =)
Научился играть на гитаре с дворовыми друзьями в подъезде. Учились играть на одной "полуживой" гитаре. Через месяц я уже играл и пел. Знал, что такое "средняя", " нижняя", "верхняя", "звездочка на первом ладу" и "сопля" (или звездочка на 3-ем ладу). По этим аккордам можно было сыграть кучу песен, кстати песенник был у каждого (переписывали ночами). Самая лучшая методика учения игры на гитаре ))
А потом узнал про систему CAGED и понял, что жизнь прожита зря? =)))
Тоже аккорды записывал. Где-то даже тетрадочка до сих пор пылится.
Кичились наверняка друг перед другом, "кто больше знает и заковыристей" (у нас такое бывало). =)
А на самом деле достаточно было теоретическую Базу изучить построения аккордов и, собственно, саму математику грифа - и выводить любой аккорд "на лету" вместо зазубривания (но откуда ж они - и в то нелёгкое время у нас? Это щаз Интернеты, учись - не хочу, было б желание).
Но это следующий "Левел-Ап", с вдумчивым мучением музтеории - до него доживают не только лишь все. =)
Самое печальное, что я тогда играл на убогой "Трембите" с аццким расстоянием на 12-м ладу, которая напрочь отвратила от нормального изучения гитары.
Мдя. Продолжая тему - вернулся к гитаре только вот, в хорошем возрасте, купив нормальную электрогитару, ламповый преамп и распробовав это всё.
Ща на нормальную акустику коплю (ну, скорее, середнячок из электроакустики - обязательно с вырезом, типа Takamine какой-нибудь баксов за 200-250). =)
Вот у кого осталась большая тяга к гитаре, а я вот после студенчества, общаги и армии на гитаре стал играть реже - сейчас играю и пою только по праздникам и то когда попросят или душа захочет.
Ответ на пост «Мама, купи мне гитару!»
Мне же, на недавний день рождени подарили цифровое фортепиано и я учусь играть на нем (мечтал когда-то) и, наконец-то, учу ноты.
Не закрывайте детям дорогу в ту область, в которой им хочется развиваться. Даже если и забросит, он попробовал.
Ну а для меня это вообще стало работой.
Почему не у всех желающих получается научиться играть на гитаре? А хотят многие.
Гитара очень популярна в наше время. Из всех музыкальных инструментов на любительском уровне люди стремятся научиться играть именно на ней. Она удобна для перемещений, достаточно легкая, звук гитары тихий, (по сравнению с аккордеоном, к примеру) подходит для музицирования в коммунальных домах, при этом тембр инструмента очень приятный. Используется гитара как для аккомпанемента голосу, так и как солирующий инструмент. Когда слушаешь исполнение песни или пьесы в кругу друзей, возникает иллюзия, что играть на гитаре - это просто и удобно. И многие хотят так же, приобретают гитару, записываются на уроки или пытаются разобраться самостоятельно.
При таком поверхностном подходе, скорее всего, интерес к игре на гитаре постепенно угаснет. Гитара - это достаточно сложный музыкальный инструмент. Бытует мнение, что в чем-то он даже сложнее скрипки, так как на скрипке играют смычком, а на гитаре необходимо развивать моторику правой руки, на скрипке удобнее тянуть звук, а на гитаре после щипка он достаточно быстро затухает.
Можно сказать, что предвзятое отношение к гитаре и желание получить быстро хороший результат портят общий настрой на систематические занятия.
Следующая проблема, с которой лично я сталкиваюсь в процессе преподавательской деятельности, - это плохое представление учениками (в том числе и взрослыми), что именно они хотят, и что для этого нужно уметь. Есть, конечно, те, кто осознает необходимость комплексного подхода: приобретение не только навыков игры, но и изучение теории, нот, сольфеджио. Здесь, естественно, будет прогресс.
Но есть люди, которые тупо хотят сыграть какую-нибудь песню. И, дай бог, чтобы они смогли проинтонировать саму мелодию голосом корректно! А бывает, что не могут, и это нормально, потому что нужно развивать слух, ставить голос, этому тоже учат, но это все занимает время! Аккомпанемент к песне выучить можно, толком не понимая, что ты играешь, но важно знать, что аккомпанемент играется в своем ритме, а у мелодии - абсолютно другой, и мелодическая интонация отличается от аккордов. Нужно суметь запеть в той же тональности, в которой играешь, и это сложно для координации! Особенно, если никогда этим не занимался. Да, есть люди, у которых от природы абсолютный слух, хорошее чувство ритма и с координацией все в порядке. Таким покажешь - и они повторят. И все довольны. Но что делать другим? Все возможно, если адекватно оцениваешь свои способности и четко представляешь, с какими сложностями, возможно, придется столкнуться. Но это точно не сверхпросто, быстро и за 3 урока)
Еще встречаются ученики (подростки), которые петь не хотят, не любят, стесняются, но зачем-то их обучают играть аккорды боем, при этом в классе им мелодию поет учитель, а дома они отрабатывают аккомпанемент песни. Нот и длительностей они не знают, и считают, что это лишнее. Я лично не понимаю, зачем такому учиться, потому что вряд ли кто-то другой сможет спеть этому ученику мелодию так же, как тот учитель. И сам ученик, к сожалению, не сможет сыграть в ансамбле с другим певцом, так как метроритм ему никто не объяснял. Играет он аккомпанемент не ритмично и не четко. И красивого законченного исполнения, увы, не получается.
И еще один важный момент. Играть на гитаре, особенно в начале обучения, очень дискомфортно. Это и неестественная посадка с инструментом, и мозоли на пальцах левой руки, и сами пальцы от боли отваливаются))) Здесь важно себя пересилить и понять, что чем больше вы занимаетесь, тем быстрее этот этап закончится.
В общем, уметь играть на гитаре, безусловно, круто и модно. Научиться этому навыку можно и нужно. Только нужно четко понимать, что это такой же полноценный инструмент, как баян, клавесин или виолончель. И настрой на занятия должен быть соответствующий. Тогда все получится!
Спасибо всем за просмотр статьи!! Пишите в комментариях, кто учился играть на гитаре, но бросил и почему, очень интересно.
Читайте также: