Кто написал роман ящик пандоры

Обновлено: 29.01.2025

Сюжет мне понравился. С одной стороны - история Клэр и ее мужа, жизнь в закрытом поселке для чертовски богатых - своего рода элитной общине, и нынешние попытки героини выжить. С другой - расследование взрыва на яхте, в котором погибла соседка Клэр, и, возможно, это не было несчастным случаем.

А вот изложено немного суховато, не хватает красок, яркости. Может, это вина перевода, но читаешь - и по смыслу вроде интересно, а не особо захватывает. Впрочем, к середине книги я втянулась, стало интересно, чем дело кончится.

Мне кажется, эта история хорошо смотрелась бы на экране, к роману же отношение нейтральное - отнюдь не плохо, но и не захватывающе.

В своей работе "Ящик Пандоры" всемирно известный историк и публицист, последовательный борец с сионизмом еврей Лев Гунин пытается показать, что рабовладельческое, неофеодальное, "юбикитное" мышление является характерной особенностью талмудической парадигмы. Подчинение людей машинам и реальное осуществление Армагеддона естественно вписывается в "доминирующий" тип еврейского сознания, с его специфичным мессианским культом, в корне отличным от изначального христианского мессианства. Концентрация.

Роман Марины Юденич, профессионального психолога и одной из самых популярных писательниц России, написан, как и предыдущие ее произведения, в жанре психологической прозы с элементами мистики. Обычный, благополучный московский двор вновь и вновь притягивает к себе безумного серийного убийцу. Маньяка, который не просто творит зло, но словно ведет странную войну — войну по загадочным, одному ему известным правилам. Убийцу необходимо остановить, и, наверное, можно это сделать. Но удастся ли.

Роман, действие которого происходит в постперестроечные годы в Латвии, в бывшем курортном, а теперь безнадежно захолустном городе Юрмале, где сложно переплетаются судьбы и поступки самых разных людей – от талантливого художника до новых буржуа и тех, кто их обслуживает, посвящен любви, той роли, которую играет она в нашей жизни, и тем проблемам, которые она с собой приносит. Произведение адресовано широкому кругу читателей

Девочка с именем из греческого мифа, чьи мечты не может вместить маленький провинциальный городок. Однажды желаниям девочки суждено сбыться, и она получит невероятный дар, который перевернет всю ее жизнь. Но это сокровище, как легендарный ящик Пандоры, способно разрушить все вокруг и обратиться в проклятие — если не случится чудо. Завораживающая, стильная, нежная история о потерянной невинности, темных сторонах человеческой души, верности, страсти, предательстве и — чуде, на которое способна.

Средь бела дня в обыкновенном дворе неведомо откуда появляется удивительный магазин - "Ящик Пандоры", в котором у любого может исполниться его самая заветная мечта. Только зайди. Так начинается дилогия Ольги Ларькиной "Ящик Пандоры, или Пропавшие дети". Герои повести - самые обычные дети - переживают опасные приключения, постигая простую вещь: нельзя попадаться на приманки многоликого зла.

После того как на художницу Клэр Бодри Чейз напали и оставили умирать в её собственном доме на побережье Коннектикута, она больше не знает, кому может доверять. Её главный подозреваемый — собственный муж Гриффин, обладающий хорошими связями кандидат на кресло губернатора штата. Перед самым нападением Клэр готовила выставку, один из экспонатов которой открыто обвиняет Гриффина в жестоком преступлении, совершённом двадцать пять лет назад. Если о нём станет известно публике, политической карьере.

Красавец и миллионер Зак Кириакос наконец женился. Найти невесту оказалось нелегко. Она должна была быть красивой, умной и к тому же девственницей! Таково требование семьи Кириакос, против древних обычаев которой Зак ни за что бы не пошел. Всем этим условиям соответствовала Пандора Армстронг. Но каково же было разочарование Зака, когда после свадьбы он обнаружил, что его обманули…

Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.

Джеймс сжал кулак и попытался зарядить белобрысому в скулу, но тот оказался прытким, ушёл от удара, заехал Сквайрсу под левый бок. Джеймсу пришлось отступить на несколько шагов назад, рукав пальто, в который вцепился белобрысый, с треском оторвался. Бродяга открыто бросился на Сквайрса. Они обменялись несколькими ударами, и тут в проулке объявился ирландец. — Хватит! — заорал он, размахивая в воздухе пистолетом.

2380 год. Человечество освоило технологию омоложения и научилось жить вечно. Межзвездное Содружество объединяет уже более 600 планет, заселенных людьми и соединенных между собой сетью сверхсветовых переходов, называемых червоточинами. Однако в этом идеальном мире будущего неожиданно происходит невероятное: две соседние звезды, удаленные на тысячу световых лет от Содружества, внезапно исчезают. Ученые приходят к выводу, что некая технологически развитая цивилизация построила вокруг каждой из.

2020 год. Планета Земля. Маленький городок Харлем. Вампиры, открыто живущие среди нас. Вампиры, ставшие частью нашего общества. Вампиры, умеющие любить и чувствующие также сильно, как люди. «…Любить больно. Никогда не думала, что мне придется испытать это на собственной шкуре. Эта история начиналась как самая обычная. Мне было семнадцать лет, и я никогда не знала ни любви, ни страданий. Но одним теплым летом в наш маленький городок Харлем приехали двое мужчин, двое вампиров – Даррен Каррерас и.

Бернар, добрый вечер. Нальете мне чаю? Или, может быть, Вы хотите обойтись без прелюдий и налить сразу чего покрепче? Не смущайтесь моей наглости - мы с Вами не первую книгу знакомы. Признаться, каждый раз Вы несказанно меня удивляете. И я рада быть удивленной. Ваши истории всегда не то, чем они кажутся на первый взгляд. Даже читая аннотацию, я с радостью осознаю, насколько же поверхностно они излагают Ваши мысли, лишь бы посадить в моей голове крючок и приманить читать внеочередное "Вау, что это было?!"

Пожалуй, я сниму свой пиджак и брошу его на Вашего кота. Обожаю котов, но Ваши меня нервируют.

Расскажите, как обстоят дела у того бедняги? Эх, как же его звали? Ленни? Пенни? А, точно, Рене! Рене Толедано. Парень, за которым гоняется половина города лишь потому, что он оказался излишне восприимчив к гипнозу и заглянул не в ту предыдущую жизнь. Опал знатно его загипнотизировала. Идея с регрессивным гипнозом, позволяющим отодвинуть ширму и узнать все в мельчайших подробностях о своих прошлых жизнях. - разве не об этом мечтает каждый человек на Земле? Но не нужно относиться к этому, как к игре. Одно неверно сформулированное пожелание и ты окажешься не у той двери и только Бог знает, какое чудовище тебя за ней караулит. Рене, естественно, не поверил и не понял всей ответственности и открыл первой дверь в жизнь, в которой он был солдатом в окопах Первой Мировой войны. Он хотел побыть героем и на себе прочувствовать, какого это. Что ж, получите и распишитесь! Рене выпускает зверя из клетки и чисто интуитивно, обороняясь, убивает скинхеда и выкидывает его труп в реку. Что же с ним приключилось дальше?

Молчите? Вот вечно Вы интригуете и обрываете на самом интересном месте, а мне потом наводи справки и допытывайся у всех и вся о дальнейшей судьбе Ваших героев. Собирать по крупинкам целую историю, конечно, весело, но немного утомительно. Давайте Вы скажете тост, я опрокину в себя пару рюмок и все же Вы выложите пару карт на стол? Ну же, не будьте столь упрямым, молю Вас!

Отлично, кажется мы договорились! Я налью два Марсианских выверта (джин, арбузный сок, сироп личи, яблочный сок, огурец и базилик) и Вы поведаете мне о других реинкарнациях этого занятного юноши и о том, к чему в итоге привели его нырки в прошлое. А потом, возможно, я даже позволю Вам себя загипнотизировать. Но только один разочек

Интересно, это только у меня так, что когда дело доходит до французских писателей, то книга почему-то становится невероятно резиновой? Читаешь, читаешь, ощущение такое будто, как минимум, пару томов Большой российской энциклопедии лежат поверженные у твоих ног, а на самом деле перевернул всего лишь дюжину страниц. Этакий наваристый бульон из лягушачьих лапок. Я не к тому, что это всегда плохо. Просто не всегда оно хорошо.

Главный посыл произведения: “История соткана из лжи, в которую все верят”. Кто-то согласится с Бонапартом; кто-то скажет, что все это ерунда (“нельзя просто так взять и обрушить людям на голову то, что произошло на самом деле. Привыкшему ко лжи правда всегда кажется подозрительной”); а кому-то до этого вообще нет никакого дела и его заботят только насущные, жизненно важные проблемы. “Официальная история, излагаемая в школьных учебниках, часто подтасована. Нам знакомы только версии победителей. Потому что убитый редко может сообщить свою версию боя”. Кто бы сомневался, но ничего нового лично для меня тут нет. Мысль о том, что нашему брату постоянно пытаются намотать на уши лапшицу на уроках истории, в тематических книгах, новостях по телеку и т.д. преследовала меня ещё со школы. Вопрос всего один - что с этим делать?

Ответ Вербера и основная идея: открыть путь в бессознательное - регрессивный гипноз, позволяющий обнаружить воспоминания о своих прошлых жизнях, то бишь реинкарнациях. Вообще-то мысль интересная и мне импонирует. Однако, на мой взгляд, это хождение по тому же тонкому льду, что и в случае с непреложной честностью учебников по истории - “субъективный взгляд, один среди массы других. У нас нет неопровержимых доказательств нашей правоты”. И если воспринимать её сугубо с художественной точки зрения, то я бы даже не стал на этом заострять внимание. Но в конце книги месье Бернар выражает благодарности “друзьям, практикующим регрессивный гипноз:
Тьерри Леру, с его помощью я совершил свою первую регрессию (при которой, кстати, побывал в Атлантиде)”. Вот как? Значит ли это, что нам следует относиться ко всему серьезно? Если про силу гипноза я бы ещё сказал 50 на 50, то метод погружения описанный в книге доверия у меня совсем никакого не вызывает. Орден тамплиеров, дурачьё, тужился, вбухивал кучи бабла в изобретение Анимуса (и не говорите мне, что Вербер не знает об Assassin’s Creed), а оказывается всего-то нужно два притопа, три прихлопа, сказать, например, “хочу попасть в ту жизнь, где лучше всего мог сопротивляться пытке током”, и, вуаля, загорается лампочка над дверью с нужной реинкарнацией. “Да ты успокойся, я те говорю, я сам так сто раз делал”.

Вдобавок ко всему разочаровавшая, никакущая концовка. По всей видимости, я опять что-то не так понял. Может, нельзя было начинать с последней книги месье Вербера, но, ребят, чет я реально теперь очкую что-нибудь ещё взять почитать из его рук.

Перед самым нападением Клэр готовила выставку, один из экспонатов которой открыто обвиняет Гриффина в жестоком преступлении, совершённом двадцать пять лет назад. Если о нём станет известно публике, политической карьере её мужа наступит конец. Клэр не сомневается, что её муж и его могущественные сторонники с лёгкостью убьют её, чтобы скрыть правду. Когда одну из знакомых Клэр убивают, полиция пытается связать преступление с нападением на саму художницу. По мере того как идёт расследование, Клэр должна решить, сколько она готова потерять, чтобы остановить своего мужа и его сторонников, которые пойдут на что угодно, чтобы защитить Гриффина и свои интересы.

Посвящается Морин и Оливье Онорато

Перевод с английского Елены Ковалевой

Я умерла, а теперь снова и снова переживаю свою смерть. Хотя мое отсутствие в этом мире остаётся неизменным, способ ухода из него каждый раз представляется мне иным. Может быть, меня задушили, и я смотрела в бесчувственные глаза убийцы, скрывавшегося под маской, когда он сдавил пальцами мою гортань? Или это была веревка, завязанная вокруг моей шеи? Пытаюсь ухватиться за воспоминания, но они ускользают, словно волны в отлив.

Интересно, пытался ли он привести меня в сознание? Или просто хладнокровно убил, тщательно всё продумав? Был ли он вооружен ножом или, может быть, бейсбольной битой и, подгадав время моего прихода, терпеливо ждал, пока я войду в гараж с находками, собранными во время прогулки по пляжу? Была пятница — начало выходных в честь Дня поминовения, и я чувствовала себя очень счастливой.

Неужели я умерла? Или это сон? Который сейчас час? Приходят ли люди на открытие моей выставки? Моя лучшая подруга управляет художественной галереей. Догадывается ли она уже, что я не приду? Пошлет ли она за помощью? В голове проскакивает мысль: меня ведь предупреждали, а я не послушалась. Моё сознание затуманено, а во рту пересохло; лицо и руки покрыты запекшейся кровью. В ушах звенит, и я слышу свой плач.

Вокруг шеи завязана веревка, натирающая кожу до крови. Я едва могу дышать и пытаюсь оттянуть её. Узел слишком тугой, и пальцы почти не слушаются — мои руки покрыты неглубокими порезами. Я вижу, как он размахивает ножом, попадая по моим рукам, когда я поднимаю их вверх, чтобы блокировать удары. Однако, он не зарезал меня. Моё запястье разодрано, но это не от ножа. Он содрал с моей руки золотые часы, свадебный подарок.

Я по-прежнему нахожусь в старом продуваемом всеми ветрами экипажном сарае, который мы используем как гараж. Подо мной жесткий бетонный пол, и я ощущаю вкус собственной крови — признак того, что всё ещё жива. На полу рядом со мной валяются два куска расколотого дерева. Горло горит огнем от удушающей меня веревки. Я ломаю ногти, пытаясь ослабить узел. И теряю сознание на твердом полу. Когда прихожу в себя, ощущаю, что мне холодно. Сколько я находилась в отключке: минуту или час, или целые сутки? Я умерла? Снова пытаюсь стянуть веревку с шеи — это должно означать, что я не умерла. Узел не поддается.

Всё ещё лежа на полу на спине, вытягиваю ноги и сгибаю ступни. Мои ноги двигаются. Держась за бампер машины, медленно поднимаюсь и опираюсь на заднюю дверь, оставляя кровавые отпечатки. Ладони, пальцы и внутренняя сторона запястий покрыты мелкими, неглубокими порезами.

В памяти вcплывает образ: нож рассекает воздух, но едва касается меня, я размахиваю и молочу кулаками, уклоняюсь от ударов, а он смеется. Да, я начинаю вспоминать. На нем была черная маска. Он покачал моими часами передо мной — насмешка, которая, казалось, что-то значила для него, но не для меня.

— Покажи мне свое лицо! — крикнула я, борясь с ним.

Нападавший был в черных кожаных перчатках и синем комбинезоне, какие носят механики, и в маске. Значит, он это спланировал. Нападение не было приступом внезапной ярости. Он был готов к нему. Спрятал лицо и руки, чтобы его не узнали. Однако, его тело, высокое и худое, скрыть было невозможно.

Мой муж — Гриффин Чейз, прокурор округа Истерли в штате Коннектикут и кандидат в губернаторы на выборах в ноябре. Вероятность того, что он станет следующим губернатором, довольно высока; в его резервном фонде много денег, целое состояние: у него серьезные спонсоры, и всем им он дал обещания.

Он внимательно изучает дела, которые ведет. Рассказывает мне о том, что мужья сделали неправильно, и заверяет, что он никогда не допустит подобных ошибок. Гриффин выносит обвинения тем, кто совершают насильственные преступления. Он отправляет насильников, виновников бытового насилия, преследователей и убийц в тюрьму, а затем возвращается домой к ужину и говорит мне, что они — его учителя. Мой муж также неустанно поражается женщинам-убийцам, например, матери двоих детей, которая была предана суду за убийство своей лучшей подруги.

Джон Маркус, убийца, которому он добился пожизненного заключения в октябре прошлого года, нанес своей жене сорок семь ударов ножом. Его поймали, потому что он случайно порезался, когда его рука скользнула по лезвию ножа, и его ДНК смешалась с её.

— Меня бросает в дрожь при одной мысли быть зарезанной, — призналась я Гриффину. — Увидев нож и поняв, что он собирается с ним сделать, я испытала бы дикий ужас.

И вот нахлынули воспоминания — четкие, уже не как во сне. Конечно, он не стал бы меня резать, потому что обвинение Джона Маркуса послужило ему примером, чего не следует делать. Но он, должно быть, запомнил мои слова о страхе перед ножом. Сейчас, прислонившись к машине, я вспоминаю, как лезвие, отражая дневной свет, струящийся через окно, вонзалось в мою ладонь, слегка рассекая её и внутреннюю сторону запястья, но никаких глубоких ран. Запугать меня до ужаса доставило бы ему удовольствие.

После того, как он швырнул меня, и я ударилась головой о бампер машины, он быстро затянул на моей шее веревку.

— Гриффин, сними маску — произнесла я, пока ещё могла говорить, прежде чем петля затянулась. Он хотел, чтобы моя смерть выглядела как самоубийство? Или все же собирался убрать мое тело после моей смерти? Спрятать на своем катере и вывести в Атлантический океан, за остров Блок-Айленд, где океанские впадины настолько глубоки, что человека никогда не найдут?

Он подбросил веревку один раз, второй. На третий ему удалось перекинуть её через балку, а затем он начал тянуть, и я услышала, как веревка со странными звуками медленно заскользила по грубой деревянной перекладине у меня над головой. Он был сильным, его тело — подтянутым и спортивным.

Я пыталась не отрываться от пола, но безрезультатно. Я билась и пинала воздух ногами. И потеряла сознание.

В какой-то момент мне показалось, что сквозь пелену предсмертной агонии я услышала крик снаружи, пронзительный вопль — дикий, буквально первобытный. Поэтому он оставил меня там, не доведя дело до конца? Неужели этот звук спугнул его? Или он исходил из моего собственного горла? Может быть, нападавший убежал на кухню и спрятался в доме? Или выскользнул из гаража и сбежал по тропинке вдоль пляжа? Должно быть, он посчитал, что я умерла или скоро умру.

Читайте также: